Компромисс (Часть 13. Рыжий лес)

— Куда дальше, Херувим? — Чик оторвался от бинокля и поправил на плече ремень ВАЛа. Напарник сверился с картой и в свою очередь оглядел местность.

Они уже полдня бродили по Рыжему лесу, и дважды выходили на одно и то же место. В итоге отыскали дерево повыше и взобрались на него, чтобы оглядеться. Навигатор сошел с ума, как и компас. Оставалось надеяться только на удачу и собственный глазомер.

— Вообще Лиманск вон там, — он указал направление рукой. — Даже отсюда его видно. Здесь пути всего-ничего и идем мы правильно. Несколько раз здесь ходил. И Лиса меня в свое время примерно также провела. Я ее маршрута всегда придерживался, и ни разу не блуждал. Говорил же, не надо этого недобитка белоглазого с собой брать. Это он нас в пространственную аномалию завел, чтобы мы в Припять не попали.

— Тише. Услышит же.

— Плевать, — Херувим тут же материализовал свой посыл и сплюнул вниз, надеясь, что попадет в ожидавшего их под деревом Оборотня. И тут же получил оплеуху. — Еще. Давай. Побей меня. Имеешь на это право.

— Херувим, — взгляд у Чикатиллыча стал гипнотизирующим, как у удава. — Мы уже об этом говорили.

— Извини, старшой.

— Что делать будем?

— Идти. А что еще? Можно попробовать вернуться назад и начать проходить лес заново. Но впереди пойду я. Он пускай тыл охраняет.

— Здраво. Тень, мы спускаемся. Что внизу?

— Чисто.

Вернуться назад тоже не удалось. Они снова прошли по кругу и вышли на небольшую поляну. В ее центре можно было разглядеть старое, заросшее травой кострище. Камни местами покрылись мхом. Видимо, не пользовались им уже много лет. Быть может, еще со времен существования заповедника. Пройдя еще немного, они увидели полуразвалившееся строение, похожее на домик смотрителя.  

— Херувим, знаешь это место?

— Впервые вижу.

— Оборотень, ты?

— Нет. Мы в свое время с другой стороны в Припять шли. Через какие-то овраги и болота. А как меня обратно вели, я не помню.

— Приборы по-прежнему «не алё». Если это пространственная аномалия, то спасти нас может только счастливый случай. Или и дальше ходить, пробуя разные маршруты, или сидеть и ждать, что после выброса она исчезнет. Я выбираю первый вариант. И лучше нам двигаться след в след. Вы заметили, что здесь есть животные? Значит, либо образовалась она недавно, либо, возможно, они знают, как из нее выбираться. Следите за перемещением птиц, это тоже может помочь.

Когда они в очередной раз вышли к полуразвалившемуся строению, наступили сумерки. Поиски выхода решили продолжить утром. Они развели огонь и поделили часы ночного дежурства.

Херувим бросал на Оборотня косые взгляды и молчал, тот тоже молчал, не понимая, в чем провинился перед наемником, хоть и догадывался, что он просто ненавидит монолитовцев, и не делит их на бывших и нынешних. Даже в попадании в аномалию его обвинил. Оборотень прекрасно слышал, о чем они говорили на дереве.

Чикатиллыч излучал змеиное спокойствие. Покуривал себе да рассказывал какую-то ерунду, пытаясь их отвлечь.

— Значит так, пацаны, у меня возникла идея для бизнеса. Как получим бабки, покупаем ферму с коровами. Вам коней и широкополые шляпы, чтоб не пастухи, а настоящие ковбои. Пистолеты тоже можете таскать. Самое главное, что за переработку готового продукта даже платить не придется. От вида ваших кислых рож коровы будут сразу кефир давать. Не смешно? Ну так сами что-нибудь расскажите.

— Вы его слышите? — спросил Оборотень помолчав.

Херувим отполз от костра и застыл сосредоточенно прислушиваясь.

— Больше на животное похоже. Нет. На двух ногах.

— Со света, быстро, — но подчиненные уже и сами откатились в тень.

Чик остался возле костра, только переместился под защиту остатков бревенчатого сруба.

Из темноты неспешно вышел босоногий мужичок. Его широкий потрепанный плащ когда-то имел светло-коричневый оттенок, а теперь был изгваздан в траве и грязи до состояния половой тряпки.

— Вечер в хату. Я хочу говорить. Людям не надо стрелять. Люди умрут.

— Это еще почему? — поинтересовался Чикатиллыч из своего укрытия.

— Люди в банке. Как пауки.

— А ты нет?

— А мой знает, как банка открывается. Мой готов к обмену. А нет, люди умрут.

— Ты кто такой?

— Мио. Давно в лесу живет. Знает Лесник. Мио чувствует людей. У людей еда не как у Лесник. Лучше. Я готов менять.

— Ты излом? — не выдержал Оборотень.

— Мио давно изломан. Но Мио силен. Мио чувствует страх и злобу. Мио может не только убить. Человек не вкусный. Но добыча легкая.

— Люди готовы накормить Мио, — взял на себя инициативу Оборотень и осторожно выбрался из своего укрытия. — Мужики, не стреляйте. Вылазьте без резких движений. Он все равно нас видит и чувствует.

— Человек прав. Мио всех чувствует. С тобой буду говорить. В тебе меньше зла, чем в двух других. — Излом уселся на землю поджав под себя босые грязные ноги. — Обещал накормить.

Оборотень вытащил из подсумка шоколадный батончик и с опаской бросил излому. Из-под плаща вылетела длинная рука с большой кистью, покрытой роговыми чешуйками, превратившими кончики пальцев в самые настоящие когти. Поймав на лету шоколадку, Мио аккуратно развернул ее, откусил и принялся жевать, прикрыв глаза от удовольствия. 

 

От происходящего Оборотня обуял восторг, жаль Панда не видит, она так мечтала встретить излома. Он медленно подошел к своему рюкзаку, вытащил банку тушенки и аккуратно покатил ее в сторону Мио. Банка была спрятана в карман плаща.

— У человека есть еще, — излом помахал оберткой от батончика. На правой, обычной, руке мелькнули расплывшиеся татуировки.

Получив еще две шоколадки и банку энергетика, Мио удовлетворенно кивнул и продолжил неспешную трапезу. Херувим переполз к Чикатиллычу и тоже с интересом наблюдал за происходящим. Наконец, излом наелся и сообщил, что готов продолжать разговор.

— Ты сказал, что готов вывести нас в обмен на еду. Куда ты нас отведешь?

— Мио выведет вас из леса там, где попросите.

— И к мосту через реку? — подал голос Херувим.

— И к мосту. Плохое место. Плохой воздух. Птицы летят высоко. Низко — умирают. Злой на том берегу. Мио его чувствует. Совсем злой. Говорить не хочет. Зол на людей. У него голова болит. И зубы. И кости. Мио чувствует. Мио хотел с ним поговорить. Но он прогнал.

— На том берегу живет еще один излом?

— Нет. Тот другой. И чувствует лучше, чем Мио.

— В Лиманске живет контролер, — пояснил Вим. — Я знал. И поэтому водил людей в обход.

— Я помню. Ты говорил, — ответил Чикатиллыч.

— Человек умен, раз обходил. Очень зол и очень силен. Сильнее Мио. Гонит всех, и убивает.

— Кто такой Лесник?

— Человек. Не такой как вы. Давно здесь поселился. Раньше, чем Мио пришел. Мио скитался. Мио просил кушать. А злые люди стали стрелять. Мио было больно. Мио убил. Люди в одеждах, как у двух, попали в банку. Мио хотел поговорить, но они тоже стреляли. Мио убил. Лесник не стрелял. Лесник говорил. Лесник лечил. И Мио остался. Лесник тоже умеет выходить из банки.

— Когда ты готов будешь нас вывести?

— Сейчас. Ночью небо будет греметь алым пламенем. Люди умрут. На берегу есть нора. Люди там спрячутся. У Мио своя нора. У людей будет своя.

— Тогда веди.

— Люди не подходить близко к Мио. Я чувствую вкусный запах. Могу убить. Люди должны держаться на расстоянии и идти по следам. Соблюдать уговор и не стрелять. Иначе смерть. — Все трое почувствовали легкое головокружение, и дезориентацию, буквально на пару секунд потеряв ощущение верха и низа. Опасаясь, что люди начнут стрелять, когда окажутся вне ловушки, излом продемонстрировал свою силу, и тут же отпустил. — Мио может еще.

— Мы поняли тебя, Мио. Не делай так больше, пожалуйста, — Оборотень воспринял пси-удар острее чем наемники, сказалась промывка мозгов и недавняя травма головы.

Излом кивнул и неспешно прошлепал вперед, повернул, обошел поляну по часовой стрелке, снова прошел вглубь леса и запетлял как заяц, периодически принюхиваясь и поглядывая на небо. Сами бы они ни за что не догадались проложить столь странный курс. Наконец он вывел их к воротам заповедника и остановился, почти невидимый среди деревьев в своем изгвазданном плаще.

— Дальше люди сами. Плохой воздух. Мио устал и голоден.

Поняв намек, они надавали ему еще консервов и галет, Вим даже упаковку аскорбинок не пожалел, и еще пару батончиков. Излом распихал по карманам угощение, пожелал им «гладкой дороги» и скрылся в лесу.

— Вот это поворот, — Херувим посмотрел в сторону, где скрылся излом и открыл карту в КПК, — сколько здесь ходил, но его не встречал. А ты молодец, догадался, как с ним говорить. Я тоже слышал, что от них едой можно откупиться, но представлял нечто вроде «не ешь меня, съешь мой сухпай», и пока он ест, ноги в руки и улепетывать.

— Панда очень много знает об изломах. Все мечтает такого в лесу встретить. Если с изломом договориться, он может тайники показать и провести через самые гиблые места к редким артефактам. У нее на такой случай даже отдельный кулек с лакомством есть. Почему-то она считает, что излому должны прийтись по вкусу зефир и шоколадное печенье. Благодаря ей, и я о них много узнал. Хотя, когда увидел, все равно испугался. Его же убить почти нереально. За мозги берет не так искусно, как контролер, но сильно, так что не попасть в него, ни отбиться. И бегает очень быстро.

К обваленному туннелю Херувим вывел их без происшествий. Воздух здесь был действительно «плохой» — из оврага, по которому текла мелкая речка, несло химией и гнилью. На дороге покрывались ржавчиной БТРы, брошенные военными еще во время попытки прорыва к центру Зоны. На обочинах можно было разглядеть заветренные человеческие кости, белевшие среди низкой зеленой травы, обрывки формы, противогазные шланги, стреляные гильзы и прочий человеческий мусор. 

 

Изредка попадались и более-менее целые скелеты, облаченные в обрывки бело-синей формы и бронежилеты, эти положили свои жизни за то, чтобы открыть дорогу на Лиманск после подрыва туннеля. Даже скептически относившиеся к смерти наемники предпочли миновать этот отрезок пути в молчании, отдавая дань уважения навсегда оставшимся на этой мертвой земле людям.

Херувим остановился у входа прижавшись спиной к стене и по сигналу Чикатиллыча бросил внутрь фальшфейер. Раздался недовольный рык. Мечущиеся по тоннелю снорки и слепые псы в свете красного пламени походили на чертей. У стены что-то неразборчиво залопотали зомби. Перед выбросом любая местная тварь начинает искать укрытие, забывая про межвидовые распри. Чикатиллыч снова кивнул, и Херувим швырнул в них несколько гранат. Когда отгремел последний взрыв, они ворвались в туннель и добили оставшихся мутантов.

Оборотень свернулся клубком на каких-то ящиках, сообщив, что неважно себя чувствует. После общения с изломом у него разболелась голова. Он вытряхнул из блистера пару таблеток и уже хотел закинуть их в рот, но его остановил Херувим. Присел на край, взглянул на название лекарства, спросил, как болит («пульсирует или давит, во лбу или в висках, или как будто обруч на голову надели»), расстегнул манжету, обхватил холодными пальцами запястье, посчитал пульс, и выдал ему другую таблетку, из своей аптечки. «Твои тоже можно, но это лучше», — пояснил он и отошел к курящему на капоте УАЗика Чикатиллычу. Уселся рядом и тоже закурил.

Оборотень сомневался, стоит ли ему принимать это лекарство, или лучше незаметно его выбросить и принять свое. Те два дня, что тянулся их переход, Херувим смотрел на него с плохо скрываемым недовольством, как бы не подсунул чего под видом заботы, а когда ему станет хуже, не начал ругать в открытую. Но, может после встречи с изломом он все же понял, что бывший монолитовец не желает ему зла? «Кажется, уже не смотрит так недовольно, как раньше. Была не была», — подумал Оборотень, принял таблетку и запил водой. Голова болела адски.

Наемники погасили фонари и туннель заполнила темнота. Только огоньки сигарет разгорались и тускнели, но вскоре погасли и они. Оборотню даже показалось, что он остался один, настолько стало тихо. Даже ветер снаружи перестал шелестеть листвой. Стало душно, как перед грозой. Вскоре пришло сообщение о приближающемся выбросе.

— Ну ща начнется… — прозвучал голос Херувима.

Привычно громыхнуло, слегка тряхнуло и снаружи началась катавасия. К счастью, таблетка уже подействовала, иначе ему бы стало совсем паршиво.

Наемники посовещались и решили дать ему выспаться, решив караулить вдвоем, по очереди. Привыкший вставать рано, Чикатиллыч, поворочался, устраиваясь на заднем сидении машины, и вскоре засопел. Херувим спрыгнул с капота, на пару секунд мелькнул темным силуэтом на фоне открытых ворот и застыл у стены.