Компромисс (Часть 14. Лиманск)

Наемники были правы: сон стал для него лучшим лекарством. Ничего не болело и не тяготило, хотелось двигаться, хотелось жить, хотелось идти дальше. Ну, разве что, перекусить на дорожку. Он сел, потянулся, и осмотрелся по сторонам. Туннель залило тусклым утренним светом. Судя по сырой прохладе и запаху озона, на улице снова шел дождь. Прислушавшись, он понял, что не ошибся.

Чикатиллыч устроился на ящике в углу, у самого входа. Подобно Юлию Цезарю, он совмещал несколько дел: караулил, читал и что-то жевал.

— Еще рано, — произнес он, не отрываясь от чтения. — Замерз?

— Немного. Да и выспался уже.

— Ну тогда займись чем-нибудь полезным. Только не шуми.

Оборотень подхватил автомат и направился к выходу.

— Я на разведку.

— Далеко не ходи.

Вокруг было пусто и тихо. Редкий туман клубился в низине над речкой, окутывал видневшиеся на том берегу строения мистическим ореолом. Лиманск — еще один мертвый город. Оборотень никогда не бывал в этих местах раньше. А если и бывал, то не помнил. По крайней мере, ощущения дежавю он не испытывал, как ни старался разглядывать в бинокль другой берег. Опущенный железный мост смотрелся на фоне этого белого марева немного пугающе. В памяти всплыло неизвестно откуда взявшееся слово «Калинов» — мост через реку Смородину, по поверьям древних славян, соединявший мир живых с миром мертвых. Сама река получила свое название не в честь душистой кисло-сладкой ягоды. Над водой, по их же поверьям, стоял «смород» — вонь от разлагающихся трупов. Что ж, вполне подходит. Вот только остальную Зону вряд ли стоит считать миром живых.

Налюбовавшись на город, он прошелся до ворот заповедника, где они попрощались с изломом, осмотрел еще раз берег и вернулся обратно. Чикатиллыч по-прежнему караулил у входа.

— Ну как там?

— Тихо. Как будто вымерли все.

— Это хорошо.

Оборотень подошел к вещам, достал из рюкзака котелок и налил в него воды. По просьбе Чикатиллыча, костер разжигать не стал. Подпалил таблетку сухого спирта и подсунул ее под поставленный на кирпичи котелок. Закипала вода долго. Херувим тоже не спешил просыпаться. Чик невозмутимо продолжал читать. Если верить часам, не было и восьми.

Отправились к мосту уже ближе к полудню. Дождь прекратился. Было сыро и душно, по раскисшей дороге текли ручейки мутной воды. Поднявшись на второй этаж стоявшего на берегу КПП, Херувим долго рассматривал противоположный берег, и, наконец, принял решение начинать перебираться. Он первым ступил на мост, быстро миновал открытое пространство и скрылся среди разросшегося на берегу кустарника. Следом перешел реку Чикатиллыч. Оборотень замыкающим.

Лиманск встретил путников шумом ветра в кронах разросшихся за годы запустения деревьев, гулким эхо, дробящимся среди пустых «сталинок» с выбитыми окнами, да слабым шипением затаившихся в ожидании добычи аномалий. В свое время за этот город произошла самая настоящая бойня между группировками. 

 

Но подолгу его удерживать не смог никто, даже «Монолит». Теперь постоянными обитателями Лиманска стали расплодившиеся мутанты во главе с пришедшим откуда-то контролером. Лиса — первая наставница Херувима — называла его Хозяином и советовала никогда с ним не связываться.

Вим взглянул на карту и повел маленький отряд переулками, часто петляя и меняя направление. Шел он медленно, часто просил подождать, убегал вперед, пропадая из вида, долго вслушивался и вглядывался, натыкался на аномалии и искал обходные пути. В эти минуты Херувим сильно напоминал Оборотню Панду, та тоже предпочитала лишний раз остеречься, и лучше сделать крюк, чем переть наудачу. 

 

Глаза его стали настороженными, а движения резкими, как у снорка. Он даже чем-то стал похож на него: сопел в противогаз поводя головой из стороны в сторону, припадал к земле, чуть ли не на четвереньки вставая, замирал в неестественных позах. И только когда убеждался в безопасности очередного отрезка пути, звал их за собой.

В очередной раз завернув за угол, Оборотень почувствовал звон в ушах. Следом пришло предчувствие опасности. Херувим тоже почувствовал неладное, и нырнул в ближайший куст увлекая их следом. Потом снова уполз вперед, а вернувшись, заставил лезть в окно ближайшего дома.

— Там он, чувырло, сидит, – прошипел Вим указывая на оставшийся позади слева двор. Пенсионер у фонтана, блин, собачек выгуливает. Он нас, похоже, заметил. Досюда его гипноз не достанет, а вот зоопарк свой может на разведку отправить. Впереди крупное скопление аномалий. Сейчас по зданию пройдем, а на той стороне надо будет через забор перелезть. Дальше еще одна речка-вонючка, а за ней уже чуть поспокойнее будет.

Перепрыгивая с разбега через речку (на горбатом мосту заметили пси-собаку с выводком), Чикатиллыч сорвался и чуть не улетел в воду. Херувим успел каким-то чудом допрыгнуть до него и ухватить за руку. Сам он при этом с размаху упал грудью на раскрошившийся цементный бордюр. Шедший позади Оборотень успел перескочить и ухватить его за ремень. 

 

Когда Чикатиллыч оказался в безопасности, Херувим сорвал противогаз и сдавленно закашлялся, прижав руку к груди, другой прикрыв рот. Его вспотевшее лицо покрылось красными пятнами. Старший озабоченно присел рядом, приобнял за плечи и ухватив за руку, перевернул ее ладонью к себе. Но увидев на перчатке лишь пыль, успокоился и помог ему подняться.

— Ничего, — Херувим уже совладал с собой, — просто ударился. Дыхание сбилось.

И зашагал по тротуару вверх, к дому на холме. Чикатиллыч не стал ничего пояснять, просто пошел следом.

— Вот здесь очень интересная хреновина: тоже пространственная, но она не удерживает, а все время назад откидывает, — объяснял Вим, вернувшись с очередной разведки. — Можно хоть весь день в нее тыкаться, и все равно на одном месте оставаться будешь. Но я нашел проход. Повторяйте за мной. Если назад отбросит, просто начинайте заново. Главное, «пузыря» не касайтесь.

Он уверенно спустился на дорогу, прошел в сторону ржавевшего в тупике автобуса, над которым висело нечто, похожее формой и видом на несколько слипшихся мыльных пузырей, прошел гуськом до передней двери, запрыгнул внутрь и вышел с другой стороны через дверь водителя. Они повторили его действия, и вскоре все трое уже пересекали двор, направляясь в сторону недостроенной пятиэтажки. Справа от нее возвышалась огромная решетчатая конструкция загоризонтальной радиолокационной станции «Дуга» — наивысшая точка Лиманска.

Когда миновали стройку, солнце склонилось к горизонту. На землю быстро опускались сумерки.

— Впереди еще одно поле «электр». А там уже и НИИ. В здании и заночуем. Там много всяких помещений… — Херувим закашлялся и, не закончив, махнул рукой и повел их дальше.

Только к вечеру до Оборотня дошло, почему Чикатиллыч не спешил с выходом: он давал напарнику возможность набраться сил перед столь трудным переходом. Пожалуй, из тех людей, которых он знал, кроме Херувима, справиться с подобной задачей без ошибок могла только Панда.

Поле «электр» наемник миновал очень оригинальным способом: зашел в стоящий рядом дом, поднялся на второй этаж, с него на крышу, а с крыши на толстые трубы теплотрассы, по которым и дошел до самого НИИ «Радиоволна», оставив «электры» внизу и дальше лизать местами поваленный железный забор.

Когда Чик с Оборотнем оказались рядом с ним на широком карнизе, было уже совсем темно. Но зажечь фонари Херувим не позволил — опасался привлечь внимание порой появлявшихся здесь разведотрядов «Монолита», в бой с которыми вступать не было никакого желания. 

 

Побродив по засыпанным штукатуркой и битым стеклом коридорам, они остановились в одном из кабинетов, раньше здесь, видимо сидела какая-нибудь секретарша, охраняя вход к директору. По крайней мере, смежный с ним кабинет был похож на директорский: тяжелые столы, поставленные буквой Т говорили о том, что за ними часто совещались люди. На стене красовался порядком пожелтевший портрет человека с темным пятном на лысой башке, в народе получившим прозвище Мишка Меченный.

— Так тебе и надо, козел, — сказал Чик, заметив у портрета пулевое отверстие точно промеж глаз.

Внимание Херувима больше привлек обтянутый облупившимся бордовым дерматином диван, на котором он и растянулся, поставив рядом свой ВАЛ, такой же, как у старшого.

— Ты бы бронник с разгрузкой снял.

— И так нормально… — Вим снова кашлянул и подложил руки под голову.

— Сымай, говорят, успеешь зачехлиться.

Затрещали липучки. Белобрысый освободился от брони и отвернулся лицом к потрескавшейся от времени диванной спинке.

— Как будет моя вахта, разбудите.

Осмотрев кабинет и не найдя ничего подозрительного, Чикатиллыч увлек Оборотня в секретарскую. Оба устали от короткого, но выматывающего перехода. А что уж говорить о взявшем на себя роль проводника Херувиме, проделавшем маршрут фактически дважды?

— Я так понимаю, завтра твоя вотчина начинается?

— Вроде того. Бывшая вотчина. Давай сразу договоримся, если со мной начнет твориться что-то неладное, не искушай судьбу, пристрели меня.

— Ты боишься?

— Да.

— Правильно делаешь. Только не позволяй своему страху завладеть тобой полностью. Уж лучше пускай адреналин в крови помогает тебе быстро действовать в критических ситуациях, чем заставляет цепенеть на месте. Думаешь, я не боюсь? Или он? Боится, быть может, еще больше, чем ты.

— Вот еще… — раздался сонный голос Херувима.

— Боишься. Что я, слепой по-твоему?

— Нет.

— Ну вот и не подслушивай. Он после возвращения кровью кашлял, потом артефактами вылечился, Макс для него какую-то сборку сделал дорогущую. Тяжело ему дался тот поход. Но не хочет с поражением смиряться. Вот и пошел снова. Ему вызов сделали, и он не успокоится, пока не победит. Считай, что для тебя это тоже вызов. Ты же хочешь ее снова увидеть?

— Да.

— Значит должен вернуться, пока ей не надоело тебя ждать. А они тебе больше не братья. И ничего общего с ними у тебя нет.

— И все-таки, пообещай.

— Обещаю.