Компромисс (Часть 19 и последняя. Город у моря)

Автобус привез его в небольшой город у моря. Первым, что бросилось в глаза, было чистое небо, яркое солнце и лишь тронутые желтизной деревья. Свежий ветер принес запахи гнилых водорослей, хвои и жареной рыбы. Тут же слонялись до невозможности раскормленные коты, не баюны, а обычные шерстяные разгильдяи всевозможных раскрасок. Один даже об ногу потерся, стоило ему подойти к лавочке, чтобы оглядеться. Росший рядом куст оказался лавром — раньше Оборотень видел такие листочки только в супе. А еще здесь росли самые настоящие пальмы. Не такие, конечно, как на картинках рисуют, поменьше и не такие разлапистые. Он подошел ближе, провел ладонью по шершавому стволу и зачем-то принюхался. От дерева пахло смолой, как от какой-нибудь елки.

— Ты что, парень, пальмы никогда в жизни не видал?

— Нет.

Перед ним стояла бабушка-божий одуванчик с пришпиленной на груди табличкой «жилье у моря». Одета она была отнюдь не в платочек и мешковатое платье. Джинсовые бриджи, белые кроссовки, шляпа; такая вот продвинутая бабушка.

— Квартира нужна? Или комната?

— Нет. А где здесь можно купить телефон?

— Обокрали? Так тебе в милицию надо. Это за углом…

— Просто…потерял. Мне очень нужно позвонить.

— Тебе точно жилье не надо? Ну ладно. Перейдешь через дорогу и направо. Не ошибешься.

Бабушка потеряла к нему интерес и отправилась докапываться до других приезжих.

Этот магазин он бы отыскал и сам. Огромная красная вывеска ярко выделялась среди прочих табличек и штендеров, предлагавших все, начиная от сувениров и заканчивая авиабилетами. Сезон уже заканчивался, но курортный город еще продолжал жить летней жизнью.

Не успел Оборотень прикрыть за собой прозрачную, как стенка аквариума, дверь, как к нему вышла из-за стойки пухленькая шатенка в белой рубашечке и черных брючках.

— Здравствуйте. Чем могу помочь?

Девушка, которую судя по бейджу звали Настя, просто лучилась гостеприимством и желанием услужить. Она прошла вдоль стеклянной витрины, рекомендуя модели, словно экскурсовод, рассказывающий о монетах и горшках времен какой-нибудь древней царской династии. В этом городке люди привыкли к чужим, ведь они, как и в том поселочке на приграничье, жили исключительно за счет приезжих.

Настя уверенно протарабанила что-то про мощность процессоров, мегапиксели и прочую техническую лабуду, а он так толком ничего и не понял, да и вникать не захотел. Просто ткнул пальцем в какую-то звонилку с большим экраном, внешне чем-то похожую на привычный КПК.

Не переставая, дружелюбно улыбаться ярко накрашенными губами, она открыла маленьким ключиком витрину и взяла с полки выбранный аппарат.

— … я бы вам лучше посоветовала более новую модель. У этого камера всего два мегапикселя. Вы же фотографировать наверняка будете? Возьмите лучше вот этот. Разница в цене небольшая, но зато будет делать более качественные снимки и…

— Спасибо, не нужно. Возьму этот. И сим карту.

С симкой вышел конфуз: для оформления потребовался паспорт. Объяснив, что у них фирменный салон, девушка виновато хлопнула ресничками и рассказала, как добраться к рынку, где эта хренотень продавалась без оформления.

На остановке общественного транспорта чуть не случилось непоправимое: когда он попытался залезть в маршрутку с нужным номером, его нагло отдернул какой-то мужичок и понес про обнаглевших уродов, которые лезут без очереди, и вообще пооборзели быки всякие, никакого уважения к старшим. В ответ на агрессию кулак сжался сам собой. Всего один удар, и старого козла будет соскребать с асфальта бригада скорой помощи. «Здесь нельзя убивать», — прошептал Оборотень как мантру, и отшагнул назад. Дедок, видимо, понял это по-своему, и с видом победителя полез в маршрутку.

А Оборотень остался на остановке, сел на скамейку и перевел дыхание. «Здесь не убивают», — снова мысленно произнес он, надел наушники, чтобы хоть немного отвлечься, и пошел пешком, периодически поглядывая на проносящиеся мимо микроавтобусы с таким же номером маршрута. Городок оказался хоть и небольшим, но кривым и запутанным до невозможности.

Улицы расходились в разных направлениях. Он то поднимался в горку, то спускался вниз. Дома тоже были разными: начиная от частных развалюх, и заканчивая свечами многоэтажек. И везде, куда не глянь, вывески, кошки, пальмы, кипарисы, реже — привычные елки, среди которых, он, кстати, разглядел знакомые очертания позеленевшего памятника вождю мирового пролетариата. Даже подошел поближе, чтобы рассмотреть, но место, хоть и показалось знакомым, таковым не было. Там, где прошло его детство, моря не было. А здесь вот синеет широкой полосой, уходя за линию горизонта… И запахи совсем другие. У него там тоже была вода — широкая река, через которую тянулся автомобильный мост. По вечерам было интересно смотреть на потоки машин и отражающиеся огоньки. А зимой они ходили с отцом на рыбалку, сидели, как пингвины, на льду, ожидали поклевки, и пили горячий чай из большого китайского термоса…

Возникшее воспоминание было таким четким, что кожа покрылась мурашками. А потом он вспомнил свое отчество. Если так и дальше пойдет, неужели все вернется? Он обошел вокруг памятника, еще раз взглянул на море и воодушевленно попер дальше.

Переходя через дорогу, чуть не попал под машину и был обруган водителем. В наушниках играло что-то бесшабашно веселое, и он даже не разобрал толком слов, обернулся через плечо и поспешил убраться. Благо, в толпе здесь затеряться легче легкого.

— Але? — голос в трубке был каким-то бесполым и чужим.

— Здравствуйте. Меня зовут Денис. Мне попал в руки ваш номер… Возможно, мы с вами знакомы, или вы меня знаете… Трудно по телефону объяснить…Мы не могли бы с вами встретится?

— Откуда у вас этот номер?

— Нашел. Послание в бутылке.

На другом конце помолчали. Ему даже показалось, что звонок сорвался.

— Я сейчас на работе. Освобожусь в шесть. Здесь есть одна кофейня хорошая…

Ему объяснили, как добраться до места и бросили трубку. Решив больше не искушать судьбу, он предпочел добираться туда пешком, тем более, что времени было достаточно. Прикупил карту и пошел себе по петляющим улочкам, не зная, к кому.

Кофейня оказалась действительно хорошей. Маленькое уютное помещение в полуподвальчике, вдалеке от суеты оживленных улиц. Видимо, она не пользовалось особой популярностью у приезжих. По крайней мере, заходившие сюда посетители нередко здоровались с баристой как со знакомым, и тот начинал готовить кофе, даже не спрашивая, какой именно.

Человек, назначивший встречу, все не приходил. Оборотень вертел на столе телефон да поглядывал на пустой картонный стакан из-под кофе, на котором красовалось его имя и карикатурно улыбающийся череп — своеобразное чувство юмора у баристы.

Быть может, и не придет уже? Сказал тоже, послание в бутылке. Или еще раз позвонить?

А потом появилась она. Или, даже лучше сказать, впорхнула. Да, ее стоило подождать. Неискушенному взгляду Оборотня хватило нескольких секунд, чтобы заново полюбить эту девушку. Бариста широко улыбнулся, и, бросив быстрое «как всегда?», принялся колдовать над большим стаканом.

У стойки стояла самая настоящая лесная фея: зеленое платье с высоким воротником (уж он-то знает, почему она прячет шею), черная кожаная курточка-косуха, ботиночки без каблуков, крупные серьги. Черные колготки делают и без того стройные ноги худенькими, как у подростка. Ее голова подстрижена коротко и вычурно, несколько прядей подкрашены темно-синим, словно перья птицы. Да и сама она какая-то резкая, и в то же время ее движения слаженны и гармоничны.

Бросив мимолетный взгляд на уже начавшего подниматься Оборотня, Панда делает знак рукой, приказывая оставаться на месте, достает из кармана навороченный телефон и принимается что-то набирать на экране. Потом, не поднимая глаз, берет со стойки стакан, украшенный шапкой взбитых сливок, расплачивается и выходит. Колокольчик на двери мелодично звякает, и тут же пиликает его телефон, принимая смску, в которой всего три слова: «следуй за мной».

Там, где она только что стояла, еще витает запах духов: что-то дерзкое, как и она сама, смесь мандарина и свежескошенной травы с нотками меда и каких-то цветов. И он идет за этим шлейфом. Легкая фигурка мелькает впереди, останавливается, и шлет еще одно сообщение: «близко не подходи».

Она ведет его через парк, потом на оживленный проспект, и снова через лабиринты сумеречных улиц. Останавливается, чтобы выбросить пустой стакан в урну, достает телефон, надевает наушники, и снова летит в свете зажегшихся фонарей, пританцовывает, бежит, но не позволяет приблизиться. Наверное, со стороны, это кажется чем-то ненормальным. Но ей, похоже, плевать, как это выглядит. Она ведет его по ночным улицам, мимо домов, свечей-кипарисов, проносящихся машин, потом куда-то вниз, к морю, по берегу, мимо лижущих берег волн, и снова в каменные лабиринты.

Он уже давно заблудился, и сам не знает, куда идет: чужой город, бессонная ночь и усталость делают свое дело. Важным остается только одно: не потерять в ночном сумраке мелькающий силуэт. Порой приходится ориентироваться исключительно на нюх, будто он пес какой-то. А, впрочем, пес и есть. И она это знает. Потому и не боится: идет себе, танцует, кружится на месте, да так, что подол платья взлетает вверх, обнажая бедра. Через парк, двор, к освещенному подъезду.

Он бросается вперед, ловя закрывающуюся дверь — погоня не должна быть прервана банальным кодовым замком. А фея, как ни в чем не бывало, стоит на лестничной площадке между этажами, ожидая. Быстрый топот ног по ступенькам. Скрежет наверху. Дверь приоткрыта, значит можно. Он заходит в коридор и останавливается, робко держась за ручку.

В квартире темно, лишь темный силуэт на фоне окна.

Так и стоят в темноте.

Потом она подходит, почти вплотную, поверх руки ложится рука и дверь закрывается.

Кажется, теперь, его путь завершен…

Им есть, что сказать друг другу…