IRBIS
Настала долгожданная полночь, именно то время, когда лечебные травы напитываются чудодейственной силой Природы. Эйрин точно знала, где найти цветок, который поможет вылечить скот от разящей болезни. Её ещё бабушка учила, как правильно «видеть» растения.
Девушка почти добралась до нужной поляны, как вдруг кожей ощутила чьё-то присутствие. Она обернулась и увидела матушку Хелену, настоятельницу Монастыря Очищения. Та сделала еле заметный жест рукой, и всё вокруг наполнилось десятками послушниц в тёмных одеяниях. Эйрин попыталась что-то сказать, но, почувствовав укол в шею, провалилась в чёрное небытие.
– Не трогайте меня! – кричала Эйрин, придя в себя на полу каменной кельи. – Я не стану такой как вы!
Монахини лишь смотрели на неё пустыми безжизненными глазами. В руках одной из них была бесформенная тёмная ряса. Другая держала острую, блестящую от пламени свечей бритву.
– Станешь, дитя моё, – голос настоятельницы был мягок и вкрадчив, но взгляд парализовал своей силой и мощью. – У тебя нет выбора.
О Монастыре Очищения ходило немало слухов. Он был последним пристанищем для многих. Селяне, в семьях которых рождались девочки, попросту избавлялись от лишних ртов, отдавая дочек на службу Богу. Сюда же ссылались надоевшие или неверные жёны состоятельных вельмож. Женщины свободного нрава отправлялись в обитель на излечение.
Но славилось это место другим: люди поговаривали, что здесь излечивают от происков нечистого. Настоятельница Хелена исцеляла сердца и души, очернённые Дьяволом. Ведьмы очищались и возрождались заново.
Эйрин била дрожь. Слёзы беззвучно лились из глаз. Но она, как заведённая, качала головой, еле слышно повторяя:
– Нет! Нет! Нет…
Казалось, что ещё немного и девушка лишится рассудка. Её лицо стало мёртвенно-белым, а волосы, огненно-рыжие, были похожи на пляшущие огоньки пламени, сжигающие всю её.
– Покайся, дитя! – в голосе матушки Хелены звучала сталь, – Покайся перед Господом нашим за грешную жизнь и гордыню свою. Моли Всевышнего о прощении.
Настоятельница взяла бритву из рук монахини и вплотную приблизилась к девушке. Движения её пальцев были тверды и отточены, как любая ежедневная работа. Эйрин подняла руки к своим волосам в тщетной попытке защититься, но острое лезвие скользнуло по запястью. Из пореза тонкой струйкой потекла тёплая кровь.
Матушка Хелена быстро справилась с работой. Она, оправив складки рясы, достала чётки:
– Господь всемогущий, спаси заблудшую душу!
Десятки монахинь повторяли слова молитвы, их голоса эхом отражались от каменных стен. В их кругу лежала Эйрин, уже переодетая в монашеское платье, с обритой головой. Кровь, пульсируя, вытекала из глубокой раны, заливая пол. Девушка не могла понять, за что с ней так поступают, ведь она всего лишь разбиралась в травах, была лекарем. Да, в ней был магический дар, но та от него отреклась ещё в детстве… Но…
Следующее утро выдалось солнечным и ясным с приятной прохладой, но в монастырской столовой стояла духота. Приготовления к трапезе были в самом разгаре. Не проронив ни слова, монахини раскладывали столовые приборы. Пахло свежеиспеченным хлебом, однако этот аромат не вызывал аппетит, так как остро чувствовался запах пота.
Наконец, всё было готово, и сестра Марта разрешила присутствующим занять места за столом.
После традиционной молитвы послушниц ждала привычная каждодневная еда – тарелка каши, стакан воды и кусок лепёшки. Ели молча и торопливо.
Сестра Марта встала, возвещая об окончании трапезы:
– Спасибо тебе, Боже, за все дары твои…
Неожиданный скрип двери прервал привычную молитву. В трапезную вошла хрупкая девушка. Она была бледна, а зелёные глаза смотрели на присутствующих насмешливо и горделиво. В их немигающей глубине будто таилась опасность, хотя на губах играла доброжелательная улыбка. Её левая рука на запястье, кое-как перебинтованная, пропиталась кровью, а на спешно обритой голове виднелись сотни порезов. Это была Эйрин, но иная. В этой девушке с осанкой королевы никто больше не видел ту испуганную до полусмерти девочку, корчившуюся на ледяном полу.
Она, не стушевавшись ни на долю секунды, подошла к дубовому столу.
– Сестра, а для меня ничего не оставили?
Марта, довольно крупная для аскетичной монахини, со злостью прошипела:
– Запрещается говорить во время трапезы, дитя!
– А я и не трапезничаю, – Эйрин с издёвкой посмотрела на говорящую. – Чего и тебе желаю. А то так и лопнуть можно. – девушка зашлась громким хохотом.
Марта, вся пунцовая от злости, уже замахнулась, чтобы ударить, но девушка без труда перехватила её руку:
– Нет, сестрица, довольно! Хорошо, я – заблудшая душа, грешница, но никто и никогда меня больше не тронет даже пальцем. Иначе вас будет ждать мучительная смерть!
Марта с ненавистью высвободила руку и спешно покинула столовую. Рой голосов тут же разорвал тишину. Послушницы, оставшись без контроля старшей монахини, начали тихо перешептываться и безостановочно креститься:
– Она точно ведьма!
– Конечно, ведьма! Права матушка Хелена – дьявольское отродье!
– Ой, она смотрит на меня! Приспешница Сатаны!
В один миг все разговоры стихли – послышались громкие шаги. Дверь распахнулась, и в проёме показались монахини с отрешёнными, будто неживыми лицами. Сестра Марта что-то сказала им, в ту же минуту упирающуюся Эйрин потащили куда-то вниз по бесконечно длинным коридорам монастыря.
Продолжение следует…
