Проклятие. Часть 1. Старинный род графов де Р.

На небольшой возвышенности, на вершине пологой горы, склоны которой поросли непроходимым, густым лесом, будто драгоценная жемчужина расположен замок моих предков. Долгие столетия его горделивые башни, став неотъемлемой частью пейзажа, величественно возвышаются над всей сельской местностью.

Сам же замок – родовое гнездо, корни которого уходят в глубокую древность. Старинные стены, видевшие многие поколения, но разрушающиеся под гнётом времени, в период феодального строя представляли собой одну из самых монументальных и достойных крепостей нашей страны. Здесь командовали бароны, графы и даже короли, готовые к штурму, но ни разу в просторных залах не звучало гулкое эхо шагов захватчиков.

 С того эпического времени всё изменилось. Бедность, хоть и не дошедшая ещё до крайней степени нищеты, и гордыня, не позволявшая потомкам славного рода запятнать себя долговыми расписками, стали помехой сохранению величия древнего родового имения.

Сегодня всё здесь – стены в трещинах, заброшенный парк, пересохший грязный ров, щербатые дорожки, рассыпающиеся на глазах башни, обвалившиеся полы, изъеденные жуками и старостью стенные панели и выцветшие гобелены – напоминает об упадке и разрушении. Главная сторожевая башня обрушилась, подобная участь настигла и вторую, в итоге у замка уцелела лишь одна, в которой и нашёл пристанище Ваш покорный слуга, обнищавший потомок некогда могущественного рода.

Именно здесь, в одной из огромных и мрачных комнат оставшейся башни, я, Эгберт, последний из древнего проклятого рода графов де Р., появился на свет далёких девяносто лет назад.  В этом замке и на склонах горы, покрытых тёмными непроходимыми чащобами и изрезанных пещерами и гротами, прошла вся юность моей бессмысленной жизни.

Отца и мать я даже не знал. Мой папа погиб в тридцать два года, ровно за месяц до моего рождения, – на него упал камень с полуразрушенной башни. Мама же умерла при родах, и я оказался под присмотром Джейкоба – слуги, человека достойнейшего и обладающего острым умом.

В замке я был единственным ребёнком, и недостаток друзей для игр усугублялся стремлением моего воспитателя всячески оградить меня от общения с крестьянскими детьми, которых было достаточно в округе. Свой отказ Джейкоб тогда объяснял тем, что потомку благородного рода не следует водиться с низшим сословием. Сейчас я понимаю, что подлинная причина была совсем иной: он всеми своими силами пытался уберечь меня от рассказов о проклятии, о роке, преследующем долгие поколения мой род, которые, сильно приукрашенные, передавались среди местных жителей из уст в уста.

Собственно поэтому, всегда один и предоставленный самому себе, свои детские годы я провёл, изучая старинные запыленные тома, которыми в достатке была заполнена библиотека замка, и праздно путешествуя по нетронутым закоулкам волшебного леса, укутывающего гору до самого подножия. Наверное, подобные одинокие прогулки и внесли в мой характер нотки меланхолии.

Особенно сильно своей таинственностью меня притягивала мрачная дикая природа вокруг. Но об этом мне было дозволено не так много узнать, что крайне огорчало. Видимо, изначальное нежелание моего мудрого воспитателя погружаться в историю моего рода и стало началом того ужаса, который я ощущал при любом упоминании о моём доме. Но, взрослея, я смог объединить бессвязные недомолвки, иногда срывающиеся с языка Джейкоба, имеющие отношение к некоторым обстоятельствам, с годами ставшими для меня не просто странными, но вызывающими страх.