Страшная месть навки. Знакомство с Чудь-озером и его обитателями

Ксанка, вынырнув из Чудь-озера, вдохнула свежий предрассветный аромат раннего лета. Особенно отчётливо пахло горчичными травами и лёгким дымком. Только став навкой, Ксанка поняла всё буйство запахов и красок. Задорно разбрызгивая капли, так что рябь пошла по всему Чудь-озеру, Ксанка взобралась на любимый камень, который был скрыт от посторонних взглядов плотными зарослями можжевельника. Навка могла не беспокоиться, что её увидят, ведь сейчас началась Русальная неделя, когда жители деревень и близко не подходили к водоёмам, опасаясь, помешать веселью русалок.

Ксанка посмотрела на свои ноги и, увидев ряску, щекотавшую ступни, резким движением отправила её куда подальше. Да, именно ноги. Сама навка ещё до обращения, будучи человеком, представляла себе русалок с хвостом и рыбьей чешуей, переливающейся всеми цветами радуги. К тому же обязательно нагой.

На самом же деле сейчас Ксанку можно было бы легко перепутать с живой девушкой. Единственным отличием была светящаяся, белее снега, кожа и густые волосы с зелёным отливом. Собственно, именно для того, чтобы расчесать свои прекраснейшие кудри, навка и выплывала каждое утро на облюбованный ею камень. Достав гребень, она стала проводить ими по локонам, вычесывая ряску. С каждым движением, волосы начинали светиться всё больше и больше. Наконец, приведя причёску в порядок, Ксанка положила гребень в карман, и её затуманенный от воспоминаний взгляд, невидяще устремился вдаль, выше бескрайних глубин её нынешнего дома – Чудь-озера.

Вспомнился Ксанке её первый день после обращения в навку, как где-то на дне озера её встретили другие русалки и проводили во дворец озёрного царя-батюшки. Но об этом позже. Так вот навка быстро смогла освоиться на новом месте и уже спустя три полнолуния, чувствовала себя среди русалок своей. Только чувство щемящей тоски и дикой ненависти не давало ей покоя.

Ксанка узнала, что у каждой русалки должен быть свой, единственный в своём роде, гребень для расчёсывания волос и рубашка, вытканная явно не руками человека, потому что навке до сих пор не удалось выведать – что это за материал такой, который не рвётся, не намокает и невесомый, как паутинка.  Поговаривали, что чуть ли не Макошь та мастерица, которая прядёт не только нити судьбы, но и волшебные одежды.

Гребни и всевозможные украшения, которые дарились русалкам батюшкой подводного царства за хорошее поведение, были подношениями людей, как стало известно Ксанке от весьма болтливых, как оказалось, её новых подружек. Навка узнала, что у каждой реки, у каждого озера, моря и океана есть свой царь-батюшка, причём все они кровные братья. Некоторые, как собственно, государь Чудь-озера заключают с людьми договор, что те подносят дары подводным жителям, а за это русалки не трогают их. Нет, немножко пошалить разрешается. Можно и заставить путника заблудиться, но никаких защекотать до смерти или утянуть на дно. Разрешена одна единственная жертва – кара страшной мести, которой может воспользоваться навка один раз в 36 полнолуний. Естественно, после одобрения подводного государя.

Вдруг Ксанка резко втянула носом воздух и чихнула. «Это кого ещё к нам несёт? В такую-то рань. Известно же, русалки гуляют, не суйся к Чудь-озеру. Точно защекочу…, – думала в сердцах, навка, опять чихнув раза три подряд. «Ой, это ж наш… то есть их… Захарыч. Опять, по-видимому, напился. От браги мы всегда чихаем. Надо быстрее уплывать, а то ещё насморк от спирта заработаю», – подумала Ксанка и быстрым рывком бросилась в Чудь-озеро.

На поляне появился сильно шатающийся мужичок, Захарыч, тот, кого знала Ксанка, когда была ещё живой. Он слышал плеск воды и чиханье в лесу, но решил, что уж лучше встретиться с кикиморой лесной или русалкой озёрной, чем со своей женой, которая за пьянство била его нещадно. Захарыч, сладко зевнув, лёг у самого озера, решив пару часиков вздремнуть, а потом уже падать в ноги и каяться перед своей суровой Ольгой.

Ксанка, ещё раз вынырнув и убедившись, что не ошиблась, сжалилась над Захарычем, оставив его спокойно досыпать на лужайке…