Дурак

Фанфик по одной малоизвестной игруле, мне в свое время зашедшей

– Кхе-кхе… Доброволец, ты слышишь меня? Это я, биолог. Помнишь меня? Есть одно дельце. Заскочи, как освободишься…

Голос прорвался сквозь гул в ушах, вырвав меня из сна. Огромная холодная комната с плакатами на стенах. Фото неизвестного на столике возле постели, найденное в одном из бункеров. Рядом – банка с жетонами и закопченная «летучая мышь». Моя скромная берлога в лагере «Оазис». Последнее, что осталось в памяти, голос профессора Огнина и холодный металл пистолетной рукоятки. Мне опять приснилось, что я застрелился. Уже не знаю, в который раз.

Ненавижу я этого биолога. С первой встречи ненавижу. Чванливый, деловой, не иначе половой, хе-хе. Долбанный Граничный. Долбанный Огнин. Как же меня все это достало! После ваноги я ожидал от него любую пакость. И дождался. На свою задницу. Ненавижу.

Элеонора мертва. Я – плод воображения какого-то безумного ученого, сгубившего мир, прекрасная, совершенная иллюзия, чтоб ее дорги драли вместе с этим треклятым островом и его обитателями. Доброволец. Человек без имени. Сколько еще кругов ада я должен намотать, прежде, чем все это закончится? И есть ли вообще эти круги? Я уже ни в чем не уверен. А может, все это плод моего собственного больного воображения? Может, я чем-то надышался в том бункере, и теперь лежу на грязном замшелом полу с перекошенной мордой и вываленным языком, с улыбкой идиота глядя дурацкие сны, за минуты до отхода в мир иной? Или уже отхожу, просматривая за секунды до полного умирания мозга удивительно яркий реалистичный сон? Я не знаю. Да и знать не хочу. Ну какого хрена в мой коматозный кошмар опять лезет это вычурное бородатое чмо в пенсне? Уж лучше, пусть ученый с Северной за своими безделушками пошлет. Или сладкий голос Элеоноры ведет меня через подземку, кишащую чернью… Элеонора. Она сама подписала себе смертный приговор, решившись на то выступление по радио. И помог ей в этом я…

Так что же биолог? Что этот подонок? Он, видите ли, предложил мне расследовать одно дельце… Что-то несет меня сегодня ни в ту степь. Видимо, не стоило с самодельными лекарствами на себе экспериментировать. Ну, да ладно. Обо всем по порядку…

Дело, которое предложил мне биолог, попахивало какой-то мистификацией. Когда началась вся эта сгубившая жизнь на острове катавасия, неподалеку от деревушки Луговники сваливали трупы погибших людей. Мороз надежно сохранил их от разложения. Недавно эти трупы стали загадочным образом пропадать.

В самой деревушке осталось всего два жителя. Первый – методично спивающийся после гибели семьи инженер, обитающий в старой церкви. Занял он ее отнюдь не из религиозных побуждений, а чисто из соображений собственного удобства. После пережитых потрясений вряд ли в его сердце осталась вера.  На место креста старый алкаш впендюхал антенну собственного изготовления, а в самом помещении оборудовал себе нехилую мастерскую, она же кухня, она же спальня. Она же – его личная цитадель, а заодно, склад пустых бутылок и прочего мотлоха, который инженер, пребывающий обычно в двух состояниях – рабочего увлечения или бухого безразличия – просто не замечает. В свой прошлый визит к этому гению паяльника и стакана я чуть не расшиб себе башку, споткнувшись о труп чураки – местной мутации свиньи, обладающей на редкость противным голоском. Уж не знаю, каким дерьмом он покормил бедную зверюгу, но перед смертью ее стошнило в ту же миску, из которой она ела. А я думал, что за запашок? Не удивлюсь, если окочурившаяся свинка и сейчас там валяется.

Второй – местный торговец, превративший свою деревянную избушку в маленькую крепость. Человек он скромный, ничем не примечательный, местами, даже трусоватый. В своих странствиях по острову я не раз заглядывал к нему, чтобы сбыть хабар, или пополнить запасы водички.

Как и большинство обитателей этого проклятого места, у торговца нет имени. Вернее, оно есть, но его никто не знает. С инженером та же история. Из знакомых мне людей, имена есть только у двух торговцев: Михаил заправляет в «Оазисе», где я, собственно, и обитаю, а его коллега Дмитрий держит лавочку в лагере «Северная», куда я с недавних пор тоже нередко заглядывал. Все остальные местные жители, как адекватные, так и полностью утратившие человеческую сущность безумцы, солдаты НС, бандиты и прочая шваль, собственных имен не имеют, то ли, не считая их нужными, то ли не помня. Да я и сам свое позабыл, когда здесь очутился. Огнин в нашем недавнем разговоре утверждал, что это потому, что у меня его никогда и не было. Чушь собачья. Не может быть, чтобы у человека не было имени. Это все Граничный с его аномалиями. Наверно… Да и не было никакого разговора. Это все сны дурацкие. Как я мог встречаться с Огниным, если даже не помню его лица? Бред сивого горлана. Мне еще предстоит нанести ему визит. А с травами надо поосторожнее…

Биолог рассказал, что неподалеку от могильника видели какое-то неизвестное ранее животное. Собственно, потому его и заинтересовал этот случай. Сам он мараться не привык, вот и припахал дурачка, типа меня, тем более, что я уже выполнял для него поручения по сбору образцов тканей мутантов, которыми он был весьма доволен. Быть может, я и послал бы его в этот раз к чертовой матери, даже от денег отказался, но, если этот новый мутант со временем перейдет с трупов на живых людей, его первыми жертвами вполне могут стать последние обитатели Луговников. А я уже поневоле привык к ним обоим. Сами они ни за что себя не защитят. Не того разлива люди, хоть и хорохорятся, а случись что, ничего хорошего у них не выйдет.

Вещи даже собирать не пришлось – так и не разобранный с прошлой ходки рюкзак валялся возле дивана. Разве что, оружие в порядок привел.

Путь до деревни не занял много времени. Я уже настолько хорошо изучил этот клочок суши, что легко ориентируюсь без компаса и карты. До чего же здесь красиво, особенно ночью. Быть может, бросить все и подыскать себе постоянное место жительства? А что? Поселюсь на маяке, или в тех же Луговниках. Буду каждый день капать на мозги инженеру, авось, пить бросит. Будет у меня что-нибудь полезное изобретать, а ему, так и быть, детали искать буду. Заодно, буду всякую шушеру от деревни гонять. Чтоб даже и не думали больше его грабить.

Инженер мирно дрых, обняв плюшевого мишку, с которым когда-то игралась его погибшая дочь. Что-то он такое рассказывал в пьяном угаре, точно не помню, сам тогда невменяем был. А как-иначе-то здесь? Особенно, если ты накануне чуть не «откинул коньки» в драке с мародерами, имевшими наглость отнять у старого алкоголика блестящий кулон в форме сердечка, которым тот до боли дорожил? Этот кулон носила его покойная жена, как и многие, ставшая жертвой той катастрофы. Напился я тогда с ним. И что? Вот ты сидишь, не знаешь, а я знаю, каково ему. Я после гибели Элеоноры чуть к первому попавшемуся доргу в зубы не прыгнул. Потом отпустило. А ведь я только ее голос по рации слышал. Инженер не один год со своей женщиной прожил, прикипел, не удивительно, что духом пал, когда ее не стало. Пусть спит. Потом поговорим. И не раз еще, надеюсь.

От него до торгаша идти пару минут.

– Ой, это ты? А я уж думал … – вместо приветствия пролопотал бородач, опуская ружье.

– Что-то случилось?

– А ты не знаешь?

– Что именно?

– Ох, – торговец грохнулся на табуретку и утер пот со лба. Может, приболел? В его избе довольно прохладно.

– Да не трясись ты. Мародеры?

– Если бы. Чем их встретить, у меня всегда найдется. Да и просто так ко мне не зайдешь. Ты в курсе. Только не подумай, что я спятил. Вышел я вчера вечером прогуляться. Спускаюсь по дороге, на звезды любуюсь. Бывает иногда настроение. Дохожу до той поляны. А там… батюшки-свет… никогда такого не видел. Огромный оранжевый шар, ну, наподобие наших «черных дыр», возле могильника возник, и из него оно вышло. Страшное. Ну я, ноги в руки, и бежать. Чуть сердце не выскочило. До сих пор отойти не могу. А если, оно теперь за мной придет?

– В смысле, оно?

– Чудище. Никогда такого не видел. Тебе нужно чего? Купить? Продать?

– Как выглядит чудище?

– Огромное. Страшное… Не могу… Если нужно чего, говори. А нет, пойду, схоронюсь где-нибудь. Вдруг, оно за мной прийти захочет…

Не стал я мучить торгаша дальнейшими расспросами. Да и что тут спрашивать? Уж лучше самому пойти поглядеть. Перебираясь через бруствер у крыльца, я услышал, как лязгнула дверная щеколда.

Напоследок, еще раз заглянул к инженеру. Тот по-прежнему блаженно посапывал, распространяя вокруг сивушные ароматы. Дохлая чурака валялась там же, где и в прошлый раз. Прежде, чем уйти, я собрал в подвернувшийся под руку ящик валявшиеся вокруг кровати пустые бутылки, а заодно, дохлятину вынес, чтоб не воняла. Ему-то, быть может, и все равно, а мне его жаль, почему-то. Неплохой, по сути, человек. И мастер грамотный. Если б не его «пугач», меня бы в «подземке» чернь сожрала. Да и поговорить есть о чем, всегда подскажет, расскажет. Он ведь до катастрофы, наверняка, тоже на НС работал, и далеко не рядовым «принеси-подай-дуй отсюда-не мешай». Беда с этим инженером.

Если наверху воздух прогревается настолько, что там умудряется расти, и даже плодоносить, местная флора, то в низине всегда холодно, причем, настолько, что сваленные тела практически не разлагаются. Обойдя поляну, я заметил несколько неглубоких следов, не принадлежащих никакой из известных мне тварей. Причем, следы начинались в паре метров от могильника, и там же заканчивались, будто неизвестное существо прилетало, брало труп и улетало. Торговец сказал, что оно выбиралось из «черной дыры», но ведь эти аномалии статичны – они не меняют свое местоположение. Правда, далеко не всегда знаешь, в какой уголок острова она выкинет тебя в этот раз, и сможешь ли ты потом оттуда выбраться. Хорошо, если на какой-нибудь пустырь. А если, в берлогу грутча, или в самый центр «инфернального разрыва», или скопления «чумок»? Без крайней необходимости, лучше не проверять. Это что получается? «Оно» умеет создавать аномалии? Не слишком ли жирно для мутанта? И мутант ли это? Может, торгаш перед прогулкой «за воротник заложил», вот и привиделось? У страха глаза велики.

Интересно, на сколько времени чудищу хватает одного трупа? Как скоро оно снова появится возле своей «кормушки»? Напротив могильника нашлась подходящая возвышенность. Там я и провел остаток дня и часть ночи, наблюдая за поляной.

Под вечер какой-то залетный дорг пришел погрызть окоченевшие трупы, но быстро бросил это занятие, отправившись искать себе что-нибудь более удобоваримое. Этот нелепый гибрид волка и ящерицы редко жрет лежалую мертвечину. Им больше по вкусу теплое мясо, в идеале, еще живая, трепыхающаяся жертва. Сколько раз мне приходилось отбиваться от охочих до свежей крови доргов в своих странствиях по острову. Даже и не вспомню. Инстинкт самосохранения у них отсутствует, а плодовитость просто поражает. Как еще всех обитателей острова не перелопали? Местные охотники частенько проводят рейды по зачистке местности от этих пожирателей всего, что движется, но меньше их не становится. Я и сам в таком мероприятии поучаствовал, штук шесть прибил, куртку новую справил – подсказали, как их шкуры выделывать. Через недельку иду через тот лесок, а на меня опять дорг прыгает. Такое чувство, что они почкованием размножаются. И смех, и грех.

Ближе к полуночи, когда я уже совсем околел от холода, рядом с могильником возник светящийся шар. То, что из него вылезло, иначе, как чудищем, не назовёшь. Тут торгаш прав. Огромная, больше двух метров в высоту, скотина, причем прямоходящая, хоть и горбатая. Кажется, что голова неизвестной твари растет прямо из плеч, настолько короткая шея. А ручки тонкие.

«Оно» ухватило за ногу ближайший труп, шагнуло обратно в шар, и тут же все исчезло. Мои самые худшие опасения подтвердились: на Граничном появилась новая хищная тварь. Мало нам тех, что есть. Теперь еще и этой оглобли опасайся. Неизвестно, куда она дорожку проложит, после того, как весь могильник стрескает.

– Эй, биолог, прием, я его видел, но проследить не смог. Оно просто исчезло. Огромное, и страшное, как смертный грех. Какие будут дальнейшие указания?

К моему злорадству, ученый, уже спал. Достучаться до него удалось не сразу. Выслушав мой доклад, он потребовал, чтобы я немедленно бежал обратно в «Оазис», у него, дескать, план появился. Ага, щас, разбежался. Еще я здесь по темени ноги не ломал по буеракам.

Поднялся обратно в деревню и прикорнул на скамейке в жилище инженера под треск генератора и тихое бормотание радиолы. Утром отчитал алкаша, чтоб двери на ночь запирал, за что был обруган «яйцом, которое учит курицу», и ушел восвояси, про себя отметив: больше ни о чем серьезном с ним не говорить, пока не опохмелится. Из «Оазиса» потом с ним свяжусь и еще раз все объясню.

Биолог топтался в углу общего зала. При моем появлении он сделал недовольное лицо и многозначительно потряс часами на позолоченной цепочке.

– Что-то не нравится? Иди сам.

– Я, вообще-то, человек науки, если ты подзабыл, – он скрестил руки на груди и задрал подбородок, всем своим видом пытаясь показать себя важной птицей в окружении полных кретинов. – И я тебе плачу. Разве это не в твоих интересах?

– По-твоему, все в деньгах измеряется?

Из груди «важного дятла» вырвался недовольный вздох.

– Ладно, давай к делу, – сменил тон биолог и снова взглянул на часы. Пахло научным открытием, и ему крайне не хотелось «менять коня на переправе». Из местных мало кто согласится рисковать ради него шкурой, пусть и не бесплатно. Поиск нового дурачка мог затянуться, а ему хотелось взяться за работу, как можно скорее. – Я с собой привез несколько радио маячков для наблюдения за перемещениями животных. Тут они и сгодятся. Я тебе дам несколько штук, прикрепишь их трупам. Так мы отследим, где его логово. А потом ты отправишься туда и добудешь мне образцы.

–  А почему, снова я? Может, вместе сходим? Это же тебе надо, – попытался я надавить на его совесть, впрочем, ни на что, особо, не надеясь.

– Вот маячки. Смотри, не потеряй. Как только сигнал появится, я тебе скину координаты.

– Только это вы и можете. Других посылаете, а свою жопу в тепле держите.

Биолог цыкнул, но ничего не ответил. Да и пес с ним. Ничего другого я от него и не ожидал.

Сообщение о том, что мутант запеленгован, прилетело мне через двое суток, когда я курочил внутрянку брошенного грузовика – инженеру, на кой-то ляд, потребовались автомобильные свечи и провода. Чем бы «дитя» не тешилось, лишь бы не бухало.

– Я засек сигнал! Его логово под заброшенным госпиталем. – Биолог в своем репертуаре: ни тебе «здрасьте», ни «до свидания».

– Не может быть такого. Я там был недавно. Все излазил, от подвала до чердака. Там две ваноги живут, и безумцы шастают.

– Я же по-русски сказал, под госпиталем, а не в госпитале. Чему вас учат? Отправляйся туда и найди способ в него проникнуть. Буду на связи.

– Как же ты мне «дорог» …

Хорошо хоть, свечи скрутить успел.

– Картошки принесешь? – поинтересовался инженер, не отрываясь от работы. – Я тут неподалеку несколько кустов видел, хотел выкопать и… забыл. Еще бы помидорок найти…

– Некогда, бать. Труба на подвиги зовет.

– Это ты про ту страшилку, из-за которой наш спекулянт третий день из дома не выходит? Интересно, куда он нужду справляет? В ведро? Или, прямо в штаны?

– Угу. Ты не знаешь, есть под госпиталем еще какие-нибудь помещения, кроме тех, о которых все знают?

– Может, и есть. Здесь сколько всего понарыли, когда «мох» добывали. Одна «подземка» чего стоит. Как ты вообще туда пойти согласился?

– Обстоятельства заставили.

– На твоем месте, знаешь, на чем бы я эти обстоятельства повертел? А теперь-то чего тебе нужно?

– Я пообещал.

– Ну так возьми, и откажись. Обещать, не значит жениться.

– А если эта тварь убивать начнет?

– Что значит, если? Рано или поздно, начнет. Не все ж одной «консервой» питаться.

– И ты … не боишься?

– А чего бояться? Мы и так в аду. Вдруг, после смерти нас ждет переселение в лучший мир? И там живы все, кого мы потеряли здесь.  Мне очень хочется в это верить. И ты поверь. Но это не значит, что нужно стремиться туда попасть. Пусть все идет своим чередом.

Не ожидал я услышать от инженера столь длинную философскую тираду. Даже ответить было нечего. Еще раз напомнив ему про дверь, я отправился к госпиталю.

Если верить координатам, которые прислал мне биолог, вход в логово располагался в одном из заброшенных гаражей. Когда-то здесь стоял медицинский транспорт. Вот только проблема в том, что ворота успели закрыть, а все замки – электрические. Но, в отличии от классической версии, здешние устроены так, что после прекращения подачи питания, они не открываются, а, наоборот, напрочь блокируются. А свет на Граничном пропал еще сразу после катастрофы.

Во дворе госпиталя нашелся рабочий генератор. Там же нашлись и неповрежденные энергоячейки, одну из которых мне удалось зарядить, чтобы запитать замок. Я, хоть и не инженер, но кое в чем тоже соображаю. Лучше бы не соображал. Проходили мы когда-то по литературе книгу, которая называлась: «Горе от ума». Уже не помню, в чем там вся суть заключалась, но человек страдал из-за того, что у него мозги варили. А те, у кого в голове одна извилина, и та, чтобы не забыть, что жратву нужно совать в рот, а не в нос, жили себе спокойно и счастливо, их все устраивало. В итоге, этот бедняга не сумел ни до кого достучаться и, с криком «Карету мне! Карету!», покинул сцену. Что-то у нас с ним общее есть: я тоже послал свое руководство после того, как узнал, какие зверские вещи творили с людьми здесь, на Граничном, под прикрытием благой цели. Спасибо Элеоноре, открыла глаза. И где она теперь вместе с другими представителями «Правды»? Как там инженер сказал? Лучший мир? Пусть будет так.

«Это мне туда лезть?» – было первой мыслью, когда я зашел в гараж. Стенки ямы были почти отвесными. В случае чего, обратно тем же путем не выберешься. Долбанный биолог. Какой же я дурак…

Полого опускающийся земляной туннель оказался не таким уж и длинным, метров десять, или даже меньше. Он привел меня в отделанный белым кафелем длинный коридор, освещенный холодным светом люминесцентных ламп – у этого объекта собственный источник питания. Похоже на еще одну секретную лабораторию. И здесь, судя по валяющимся изуродованным трупам и подсохшим лужам крови, в свое время что-то пошло не так. Никаких признаков жизни. Ни крыс, ни мух, ни тараканов. Лишь монотонное гудение ламп и эхо моих шагов, дробящееся о некогда стерильные стены. С некоторых тел напрочь сорвана кожа, некоторые разорваны на части, выпотрошены, изуродованы. Кровь не только на полу, но и на стенах, кое-где даже на потолке видны россыпи побуревших подсохших капель, по белоснежному кафелю тянутся длинные разводы, словно здесь кого-то волокли.

Коридор привел меня в помещение с несколькими пультами управления. Здесь же находился сломанный лифт. У объекта, оказалось, несколько этажей. После недолгих поисков, нашлась и дверь на лестницу, но открывалась она лишь при использовании специальной ключ-карты. Час от часу не легче. И как мне теперь обследовать остальные этажи? Задумавшись, я встал возле пульта. Видневшийся внизу просторный зал, заставленный каким-то оборудованием, как и коридор, был залит кровью и завален трупами. Еб твою…

«Биолог, это Доброволец. Я нашел логово. Он здесь, внизу»

«Отлично! Найди способ спуститься и достань мне образцы»

«Ты в своем уме? Там херня два метра ростом! Как я с ней, по-твоему, справлюсь?!»

«Ну, придумай что-нибудь. Ты же умный. Принесешь мне образцы, оплату удвою»

И отключился, падла.

Копошившаяся внизу тварь, пока что, меня не замечала, занятая сортировкой своих припасов: что-то в центр помещения, что-то в угол – на потом. На мутанте был перемазанный кровью серый фартук, а в своей короткой худенькой ручке он держал здоровенный кухонный нож, к помощи которого периодически прибегал, пластая закоченевшие трупы, чтобы разложить их более-менее ровно и, по его мнению, красиво. В движениях мясника (как я про себя окрестил чудовище) даже наблюдалась какая-то эстетика. Вот же, умный какой! Как хомяк, в свою нору еды натащил, а теперь раскладывает. Признаться, я даже залюбовался его действиями.

 Ваноги, по-своему, тоже умны. Но запасов не делают. Зато они очень мастерски приманивают потенциальную жертву. Впервые услышав в стенах заброшенного госпиталя женский плач, я чуть было не бросился сломя голову на выручку, решив, что в беду попала одна из местных. Мало ли, решила лекарства поискать, я сам тогда за тем же приходил. Хорошо, что не бросился. Источником звука оказалась засевшая в одной из палат ванога, еще и для убедительности лицо ладонями закрывала и покачивалась в такт своим рыданиям. Внешне, кстати, они очень похожи на женщин, видимо, ими и были до экспериментов, вот только, больше человеческого в них не осталось. Ах да, они еще радоваться умеют, смеясь, как старые ведьмы. Впервые я с такой столкнулся на РЛС «Купол», туда меня тоже биолог отправлял. Но та ванога не рыдала. Там, где она поселилась, жратвы достаточно было. Зато как она мне обрадовалась: свежее мясо пришло! Как вспомню этот смех, мурашки по коже. Чуть не задохнулся от вони, пока образцы с нее срезал.

«А вот останется ли от меня самого хоть что-то после схватки с мясником?» – подумалось мне. Быть может, как с ваногой тогда, пристрелить, и дело с концом? Интересно, сколько на такую образину уйдет патронов? У меня с собой пистолет и ружье. А вот с боеприпасами полный швах, если десятка два патронов наберется, и то счастье. На ваногу мне тогда семи хватило. Мимо еще столько же пролетело. Ох, и вертлявая была, собака женского рода!

У меня оставалась еще одна надежда на спасение: вдруг, я элементарно не смогу найти, как спуститься в нижний зал. А что, тоже вариант. Но и здесь не прокатило.

Притаившись за какими-то ящиками, я просидел еще с минуту, разглядывая монстра. Первый выстрел должен нанести ему как можно больше вреда. Потом можно будет побегать по лабиринту из ящиков, оборудования и им же наваленных штабелей трупов, постреливая, пускай и не так эффективно, но интенсивно, постепенно вымотав жертву, пока не рухнет. Главное, под нож не попасть. А зубки-то у мясника немаленькие. Такими и кадык вырвать можно, и горло перегрызть. Интересно, трупы в коридоре – его работа, или кто-то другой постарался? Приходилось ли уже ему убивать, или я стану для него катализатором и первой жертвой? Эх, биолог, биолог… что бы ты на это сказал, друг мой ситный?

Эхо первого выстрела испуганным зайцем заметалось по облицованным белой плиткой сводам огромного зала. Мясник удивленно схватился за затылок и огляделся по сторонам. Я уж думал, повезло, позвоночник ему перебил, долго целился, а ему хоть бы хны, будто слепень ужалил. С неожиданной для такой махины прыткостью оно рвануло ко мне. При этом из горла мясника вырывалось какое-то клокотание, больше подходящее рептилии, а не теплокровному существу. Я успел выстрелить еще дважды, прежде, чем отскочить в сторону. На груди у мутанта заалело два кровавых пятна. Раны затянулись в считанные секунды. На пол со звоном упали деформировавшиеся при встрече с грудной клеткой пули. А тварь, как ни в чем не бывало, почесалась и понеслась за мной вдогонку, ловко петляя среди разбросанных по залу препятствий. Как же я испугался! Чуть не до ус… хм, но было очень близко к этому… Очень… Да ты пей свой чай, пей. И дров в огонь подбрось, пока совсем не погасло…

В общем, долго он меня так гонял. Я еще не раз в него стрелял – ему все нипочем, что слону дробина. Спас меня счастливый случай. Запыхавшись, схватился я рукой за какой-то рубильник на одном из пультов, случайно. И тут из одной из панелей как дунет ледяными струями, то ли азот, то ли какой-то холодящий газ, да прямо на моего преследователя. Мясник замер, инеем вмиг покрывшись, я в него в этот момент еще пулю пустить успел, потом опять за мной кинулся. Ну, я к следующему пульту, уже намеренно за рубильник дернул, еще его подморозил. Видимо, так эту тварь здесь дрессировать пытались. Чем холоднее становилось, тем медленнее он двигался. Хотя, я и сам вскоре почувствовал, как пальцы коченеют, аж до боли. А преследователь мой уже весь от инея белый, еле ковыляет. Я попытался его к следующей панели подманить, но не тут-то было, умный гад, смекнул, что я его насмерть заморозить пытаюсь. Начал подальше от них держаться, сколько бы я его не дразнил, а потом и вовсе ко мне интерес потерял и принялся ближайшим трупом подкрепляться, силы восстанавливать. Тут-то мне завалявшаяся в кармане куртки осколочная граната и пригодилась. Швырнул ему под задницу, рвануло так, сам едва схорониться успел. А мясник опять регенерирует, покруче любой гидры, раны прямо на глазах срастаются. Но, видимо, и боль его при этом крючит. Заклокотал мой мутант пуще прежнего и опять за мной погнался. А у меня уже сил никаких нет от него убегать, вспотел и замерз одновременно, что мертвяк ходячий. Благо, от боли мясник не такой осмотрительный стал. Давай я его опять под заморозку заманивать, и таки добился своего, заморозил до того, что он еле ноги передвигает, даже до следующей панели доковылять не может. Вот тут-то я топор достал и отрубил ему башку, а потом, для верности, еще и сердце вырезал – в подарочек биологу. Оно еще долго у меня в рюкзаке пульсировало, останавливаться не хотело, все втягивало и выпускало воздух, будто своей жизнью жило…

А дальше уже дело техники: через вентиляцию в коридор вылез и деру из этого склепа, пока сам от холода не околел. На улицу вышел, уселся на солнышке и затупил на целый час, покуривая да прикладываясь к бутылке со спиртом. Антисептик, конечно. Для душевных ран в том числе…

Потом дотащился до Оазиса, высказал биологу все, что я о нем думаю, забрал свою награду и спать пошел.

С утра пораньше отправился в Луговники, сообщить торговцу, что можно больше не бояться и не прятаться, заодно и инженера проведать.

В мое отсутствие старик даже умудрился сваять какой-то ультразвуковой отпугиватель для доргов, который требовал полевых испытаний. Я с радостью согласился с ним прогуляться. Заодно, лопату с собой прихватил – про картошку инженер, конечно же, и не вспомнил. Так и сидел тут без меня голодный, очередной технический шедевр паял. Кажется, даже не бухал. По крайней мере, новых пустых бутылок видно не было. Видать, не совсем все потеряно.

На первого дорга отпугиватель не сработал, пришлось без сожаления огреть его лопатой и отправить в свободный полет с обрыва.

– Ну вот, – недовольно поджал губы инженер, – мало того, что с тональностью ошибся, так еще и столько мяса улетело. Ты, конечно, молодец, но нельзя же так нерационализированно… – он почесал затылок, – нерационально, да. Переводняком занимаетесь, молодой человек.

– Да ладно, бать, сейчас еще найдем. Сегодня на ужин жареный дорг с картошкой. И помидоры.

Спасибо за внимание! Ваша Злая Сова