Первое задание Херувима (Часть 4)

Чикатиллыч разбудил Вима на рассвете — все так же назойливо потряс за плечо и плюхнулся на диван с кружкой кофе.

— Уже, — уныло протянул Вим приглаживая торчащие в разные стороны волосы. — Можно было и с вечера предупредить, что вставать рано. Я думал, как вчера, не спеша часиков в десять выйдем.

— Рразговорчики в строю! В следующий раз допоздна шляться не будешь.

— Так я ж вахту стоял.

— А потом где был?

— Да так…

— Да так, — передразнил Чикатиллыч, — а то я не знаю, что ты заночевавших у нас сталкеров в туалет за ручку водил.

— Откуда?

— От верблюда. Собирайся.

Отойдя от завода на несколько километров, они зашли в густой кустарник и сменили форму наемников на вещи обычных бродяг: потасканные джинсы, толстовки и неприметные камуфляжные куртки. Переодеваясь, Чик уронил с головы шапку, вызвав у Вима сдавленный смешок: макушку наемника украшала круглая, как блин, лысина, покрытая мелкими шрамами и пигментными пятнами.

— Что, нравится? — как-то обиженно процедил Чикатиллыч. — А ты под кислотный дождь попади и у тебя такая же будет.

— Извини, — Вим сунул руки в карманы. — Думал, тебя ничем не проймешь.

— Ладно. Забудь.

— Скажи, а девушки часто в Зоне встречаются?

— Не дает покоя племянница Тича? Женя, кажется.

— Да откуда ты все…

— Я же сказал, от верблюда. Поживешь здесь с мое, у тебя он тоже появится.

— Брюс рассказал?

— Я же сказал, верблюд. Назовем его Тотошка, или Беляшик. Как тебе больше нравится?

В ответ прозвучало короткое непечатное ругательство.

— Ладно. Понял, не дурак. Дело-то молодое. Если повезет, можно и девушку в Зоне встретить. Только вот вряд ли ты ее от парня отличишь и не пришьешь. Шифруются. Вспомни Лису. Ты ее без маски часто видел?

— Нет.

— Вот и все так. Не любит Зона девушек.

Уже на подходе к болотам их чуть не накрыло выбросом. К счастью, вовремя удалось отыскать открытый канализационный люк, в который пришлось нырнуть, даже толком не проверив. Они успели проползти буквально метров десять, когда их внимание привлек детский плач. Ползший первым Чикатиллыч коротко выругался сквозь зубы и погасил фонарик. Наверху раздался оглушительный грохот, от которого задрожали стены.

— Бюрер? — шепотом спросил Вим и едва успел увернуться от пинка в лицо. Чик зашипел, призывая к тишине, и с удвоенной осторожностью пополз дальше.

Еще через пару минут первая волна выброса накрыла землю. Теперь бетон вибрировал практически не переставая. На двух сжавшихся в темноте людей сыпалась сырая бетонная крошка и мелкие камешки. Где-то в глубине подземелья раздавался грохот и придушенный плач, от которого было еще более жутко и мерзко.

Выброс закончился через несколько минут, которые показались Виму несколькими часами. Казалось, его голова вот-вот взорвется от боли. Перед глазами стояло плывущее красное марево. Чикатиллычу, видимо, было не лучше: судя по раздававшимся рядом звукам, он царапал ногтями одежду и до скрипа стискивал зубы, чтобы не привлечь к себе внимания притаившегося в подземелье мутанта. Хорошо, если одного. Превозмогая головокружение, Вим подполз к напарнику и сжал его руку в своей. Так они и лежали, беззвучно хватая ртом сырой воздух и молясь, чтобы монстр не почувствовал их присутствия.

Вскоре неприятные ощущения отступили. Чикатиллыч пару раз сжал ладонь и осторожно ощупал руку Вима, как будто бы только теперь ее обнаружил. Наконец он справился с собой, перевернулся, встал на четвереньки и также тихо пополз дальше, вглубь подземелья. Херувим дернул его за одежду в попытке остановить, но Чик лишь отмахнулся. Лязг вынимаемого из ножен лезвия стал более чем достаточным объяснением. «Сиди здесь» — раздалось у самого уха, и Вим остался один в темноте. Даже обидно стало.

Сначала было тихо, не считая еле слышного топанья и хныканья. Потом раздался рев, за которым последовал грохот железа, звук падающего тела и сдавленный хрип. Стараясь двигаться как можно бесшумней, Вим сбросил рюкзак, сгруппировался и пошел гуськом вслед за Чикатиллычем. Двигаться приходилось исключительно наощупь. Сквозь толстую ткань перчаток он ощущал холодный бетон и камешки. Кое-где попадались бархатистые островки мха и какие-то жесткие обломки, удивительно похожие на кости.

Потом он услышал топот маленьких босых ножек совсем рядом, буквально перед своим носом, и не теряя не секунды ударил ножом в ожившую тьму. Воздух как будто бы сгустился и ударил его в ответ, заставив перекувыркнуться через голову и откатиться назад. Теперь в хныканье послышалась нескрываемая боль и злоба. В паре десятков сантиметров от головы Вима пролетел обломок трубы и ударил в стену выбив сноп искр.

На секунду он растерялся, но быстро взял себя в руки, и снова рванул вперед, размахивая перед собой ножом. Зрение, каким-то образом приспособилось, и тьма уже не была столь непроглядной: виделись очертания стен, темные полосы ржавых труб и быстро перемещающаяся на их фоне черная тень. Второй рукой Вим выдернул из кармашка на бедре метательный нож и швырнул его в этот мечущийся силуэт. Раздался звон ударившегося в стену металла — тварь метнулась в сторону и снова захныкала.

Он прыгнул на звук и подмял под себя что-то живое и теплое, обернутое в грубую ткань, наподобие той, из которой шьют мешки для картофеля. Бюрер забился в его руках размахивая короткими толстыми ручками, пытаясь выцарапать глаза или вцепиться в горло. Вим вогнал нож по самую рукоятку в пухлое неповоротливое тело уродца и держал бюрера пока тот перестал реветь и биться в предсмертной судороге. Когда тварь сдохла, наступила настолько полная тишина, что Виму показалось, что он оглох.

Щелкнув на пробу пальцами, он убедился, что со слухом все в порядке, и виной всему слишком громкий рев, с которым мутант уходил в мир иной. Посидев для верности пару минут рядом с издохшим бюрером и не услышав больше ничего подозрительного, Вим рискнул включить фонарик.

Пол в логове был усыпан всевозможным мусором, начиная от консервных банок и опавших листьев и заканчивая человеческими костями. Чикатиллыч лежал без сознания возле противоположной стены. Как и Вим, он не сумел нанести мутанту смертельный удар с первой попытки, а потом обиженный бюрер оглушил его обломком трубы и приложил об стену.

Вим подполз к напарнику и облегченно вздохнул, нащупав у него пульс. Осторожно, как учили в институте, он попытался оценить состояние раненого, не меняя при этом положения тела. Убедившись, что позвоночник и ребра целы, Вим стал приводить приятеля в чувство. Чикатиллыч открыл глаза и тут же скривился от яркого света.

— Ты как?

— Живой вроде.

— Ну это я и так вижу. Что болит?

— Чувство собственного достоинства.

— Юморишь, значит жить будешь.

— Испугался?

— Нет, блять, обрадовался! Встать можешь?

Не отвечая, Чик поднялся, насколько это позволяли низкие своды коллектора, и подошел к убитому бюреру. Под распластавшейся тушкой уже успела растечься лужа темной крови. Широко раскрытые глазки бюрера казались заплаканными, а веки распухли и покраснели. Морда чудища имела на удивление измученный вид, как будто он начал страдать задолго до того, как его ранили.

Сам он казался каким-то старым, хоть и не дряхлым. В дальнем углу помещения обнаружился еще один бюрер, сдохший, очевидно, совсем недавно. Быть может, за день или за два до выброса. Пухлое тельце мутанта еще не успело вздуться. Стало ясно, почему убитый Вимом карлик был настолько шумен и зол — он оплакивал своего сородича, а вторгнувшиеся в их берлогу люди помешали ему упиваться горем.

— Матерый, зараза, обычного я бы шутя положил. А ты молодец. Опять ножи метал? — взгляд Чикатиллыча упал на валявшийся поблизости клинок.

— Пришлось. Чтоб в угол загнать. Шустрый попался.

— Раньше уже видел таких?

— Живых — нет. Этот первый.

— Повезло, значит. Хуже, когда их несколько. Эти твари обычно семьями живут. По три-пять особей. Давай-ка отсюда выбираться, пока остальные «плакальщики» не прибежали…

Раньше это место принадлежало печально известной группировке «Чистое небо». Теперь же здесь заправляли весьма маргинальные элементы, проще говоря, бандиты и уголовники. В баре «Млин», по аналогии со старым советским мультфильмом о похождении бравых казаков, можно было встретить любую местную «нечисть», начиная от гопника и заканчивая каким-нибудь монахом-расстригой. Под дешевое пойло и блатную музыку здесь совершались сделки, строились планы, происходили разборки.

Вот и теперь, еще задолго до того, как вдалеке показались электрические огни и первые часовые, издалека слышались слова залихватской песенки и пьяные выкрики.

Они миновали часовых, которые окинули их скучающими взглядами, разрядили автоматы и неспешно проследовали в бар. У Чикатиллыча на память о встрече с бюрером осталась огромная ссадина на затылке. Вим, несмотря на все его протесты, настоял на перевязке и теперь из-под шапки наемника виднелись бинты.

…Дребезжали противным голосом динамики раздолбанного музыкального центра на барной стойке. Сам бармен создавал вид кипучей деятельности переставляя с места на место многочисленные бутылки и стаканы.

— А не знаешь ли, уважаемый, кто в здешних местах мог бы предложить работу для двух уставших художников? — поинтересовался Чикатиллыч, пока им наливали водку и делали нехитрые бутерброды с каким-то сомнительного вида паштетом. — Только попроще. Я знаешь ли, не в форме, да и товарищ мой устал, а бабки нужны. Кстати, могу в качестве оплаты предложить руки и голову свежезаваленного бюрера. Ох и вертлявый попался, сука, вдвоем еле одолели!

Не дожидаясь ответа, Чик грохнул на барную стойку кулек с частями мутанта.

— Мля, ну куда ты это дерьмо тулишь! У меня ж тут все стерильно, как в аптеке! А вдруг у него глисты были? Или еще какая зараза? — бармен поморщился, но пакет взял, и тут же начал тереть стойку мокрой тряпкой, на которой, судя по ее виду, бактерий могло хватить на заселение небольшой планеты. Потом он деловито пощелкал костяшками висевших на стене огромных деревянных счет и выставил перед Чиком две бутылки водки, банку тушенки и пачку папирос. — А насчет блатной работенки, опоздали вы, братишки. На днях всю разобрали. Есть заказы на артефекты и на шкуру чернобыльского пса. Еще могу предложить подработку охранниками — у нас часто людей не хватает — оплата, не сказать, что достойная, но харчи и жилье за счет заведения. С твоей пробитой башкой теплее места не сыскать.

— Все это, конечно, заманчиво. А попроще что-нибудь есть? Например, покурьерствовать? Что-то взять, куда-то отнести? Не люблю, знаешь ли, на одном месте сидеть. И шкурой рисковать тоже желания нет.

— Ну, знаешь ли, на халяву в этих местах разве что по морде можно получить. Так что забирайте свое бухло и не морочьте мне голову.

Они отошли от барной стойки и заняли свободный столик в уголке, где потише и потемней.

— Что дальше? — Вим с опаской пригубил из стакана и прислушался к ощущениям. Водка нестерпимо жгла горло и отдавала ацетоном.

— А дальше пьем не спеша, и наблюдаем. Работой в этом месте заправляет не только бармен. Наверняка есть еще кто-то. Да ты пей смело. Вряд ли здесь будут фуфло толкать. Учитывая местный контингент, эту лавочку давно бы уже спалили, будь хоть один летальный исход. Ну, за наше случайное приключение. Спасибо тебе за бюрера.

— А разве ты на моем месте не поступил бы так же?

— Как знать? Может да, а может и нет. У нас так не принято, знаешь ли. В первую очередь нужно следить за сохранностью своей шкуры. А там, как получится…

— Но ведь ты спас меня тогда от… — Вим не стал продолжать, зная, что напарник и так прекрасно понимает, о ком речь.

— Тот, о ком ты говоришь, и сам мог пострадать, если бы завершил начатое. Так что я спас вас обоих. Но это, скорее, исключение, чем правило. Так что ты ничего мне не должен. И почему ты уверен, что я бы и сам не выбрался? Ну полежал, очухался и все равно распотрошил бы тварь в лучшем виде. Разве нет?

— Уж ты бы этого бюрера на запчасти разделал, да еще и извинение заставил попросить, хоть он и немой, — Вим хихикнул и опрокинул в себя стакан. — А если бы он перекусить захотел раньше, чем ты очнулся?

— Ну, значит, не судьба… — Чик посмотрел на пустой стакан и подвинул его приятелю прося разлить по новой. — И все же, впредь думай, кому стоит помогать, а кому нет. Вдруг завтра мне прикажут тебя убить?

— Убьёшь?

— Должен. А теперь не знаю. Меня мало кто спасал. А ведь мы почти незнакомы с тобой.

— Что мешает? К тому же, вряд ли я бы пережил гибель еще одного напарника. Так что считай это моей меркантильной выходкой и заботой о собственной репутации. Если тебе так проще.

— Сучок. Ну ладно. Пусть так…

За вечер к ним так никто и не подошел, хоть они и пытались всеми силами строить из себя «безработных художников на мели»: громко жаловались друг другу на пустой желудок, давно не видевшее ремонта оружие и на то, как мокро и холодно ходить в драных ботинках. Устав изображать нытиков, они молча пили, уставившись на столешницу, и периодически зачитывая друг другу наиболее необычные, по их мнению, надписи, выцарапанные предыдущими посетителями бара, в большинстве своем нецензурные.

Позже, когда от выпитого стали заплетаться языки, они отошли в сторонку покурить и обсудить сложившуюся ситуацию.

— Загнило что-то в Датском королевстве, — вздохнул Чик пуская дым вверх. — Мы тут сопьемся быстрей, чем отыщем того, кто нам нужен, если он вообще еще здесь.

— Насчет сопьемся, что-то мне нехорошо. Летальных исходов, говоришь, у них не было, так я первый буду. — Вим икнул, уронил недокуренную сигарету и убежал к ближайшим кустам зажимая рот рукой.

Чик вздохнул и продолжил курить, поглядывая в сторону, куда убежал приятель, и сплевывая под ноги. Вскоре характерные звуки стихли, но сам Вим не спешил возвращаться.

— Эй, ты там нормально?

В ответ не донеслось ни звука. Чикатиллыч затушил окурок о подошву ботинка и зашвырнул его подальше. Постоял с полминуты и направился за перебравшим напарником.

— Ну где ты, парень? Хоть ответь, когда с тобой разговаривают.

На месте, где стоял Вим, остались следы пребывания, но его самого не было. Почуяв неладное, Чик погасил фонарик и наощупь стал пробираться через вытоптанный кустарник. Вима он обнаружил через сотню метров сидящим под деревом и напряженно вслушивающимся. При появлении напарника он приложил палец к губам и жестом попросил присесть.

— … да пришили их, отвечаю. Мутный тип этот Викинг, и работу он мутную предлагает. Вон с месяц назад Хижый с Арой отправились по его просьбе в одно место и пропали. До этого, говорят, еще кто-то не вернулся.

— Да ну, гонево, не мог Каспер на заведомую лажу повестись. Зуб даю, либо по дороге что-то случилось, либо под выброс попали.

— Ну упокой Зона их души. А вернутся, так счастливыми будут.

— Слыхали анекдот? Привезли как-то одного из чинов в Зону. Показать, что да как. Некоторые вещи его удивили. Некоторые — возмутили. А некоторые вещи… У него украли.

— Ты бы еще про Штирлица рассказал!

— Можно и про Штирлица… Заходит Мюллер в кабинет и видит Штирлица….

Чик подобрался поближе к костру в попытке рассмотреть лица сидевших там людей, но алкоголь сыграл с ним злую шутку: неудачно поставив ногу, он потерял равновесие и с треском рухнул в кусты, да так, что и глухой услышит.

— Эй, кто там шарится!?

— Мужики, не шмаляйте! Я свой! Я сортир искал!

— Да тут под каждым кустом сортир! Вали отсюда на хрен, пока ускорения не придали.

— Уже ухожу.

— Бродит тут алкота всякая, а потом вещи пропадают… а слыхали, вот еще…

Чик выбирался из куста нарочно долго: показательно громко трещал ветками и бубнил под нос. Потом он вляпался во что-то мягкое и вонючее, выругался уже по-настоящему, и утрещал в противоположном от костра направлении.

Вим ждал его на той же поляне, где они устраивали перекур. При появлении Чикатиллыча он брезгливо принюхался и протянул ему открытую бутылку с водой. Видимо, приводил себя в порядок, пока его не было.

— Ты этого не видел. Ладно?

— И ты тоже, — заговорщицки подмигнул Вим. — Давно я столько водки не пил. Так-то я обычно…

— Не оправдывайся. Лучше на руки мне полей. Черт, это ж надо было…

— И про старуху бывает порнуха.

— Ах ты… извращенец… Значит, Викинг. Вовремя у тебя желудок скрутило.

— Разглядел их?

— Не всех. Но при случае узнаю.