Змей Горыныч и Богатырь, или Слово крепче печати

Богатырь весь переменился в лице. В его глазах вспыхнула радость и надежда, он даже помолодел, став на миг тем весёлым и беззаботным молодцем, каким помнил себя лет 30 назад. Однако уже через мгновение огонёк потух, и Савелий сник лицом. Ему не верилось, что кто-то может помочь в его беде.

– Что ты, Богатырь, голову повесил? Не доверяешь мне? – скосив глаз, буркнул Горыныч, – Драконы слово держат. Для нас – это дело чести.

– Прости, Горыныч. Не знаю, с чего начать. Хочу объяснить, чтобы ты меня понял, – покраснел Богатырь, – Я у царя-батюшки служу. Вернее, служил… Он на пенсию меня отправил. Сказал, что стар я, чтобы державу защищать. Зрение уже не так остро, рука не так крепка. Да и вообще, тишь да благодать пока царит у нас. Последнего разбойника в тюрьму посадили. Я границы защищать просился, но отказ получил.

У Богатыря было столько тоски в голосе, что Змею Горынычу стало не по себе. Он сразу вспомнил последнюю битву, где Великий Волшебник спас ему жизнь ценой своей силы.

– Я понимаю тебя, Человек. Я тоже оказался не у дел. Раньше помогал добру, путешествовал по мирам, восстанавливая равновесие. А сейчас…, – Горыныч даже не смог закончить мысль, полностью погрузившись в воспоминания.

Яркие картинки далёких битв всплывали перед глазами. Сколько злобных чудищ и нежити они с Великим Волшебником истребили, пока Маг не лишился силы. Волшебство, всё до последней капли, тот отдал, чтобы оживить Змея Горыныча, а сам стал обычным смертным, прожив обыкновенную человеческую жизнь.

– Но я верю, что моё время скоро придёт. Так было всегда, крайне редко в мире царит равновесие. Тем более, чувствую, что скоро мир увидит нового Великого Волшебника. А так случается перед очередной схваткой добра и зла, – Змей Горыныч, поникший до этого, весь расправился, чешуя заблестела как доспехи у воина. Гордый, сильный и смелый.

– Савелий, смело говори, зачем пожаловал ко мне, – дружелюбно обратился к Богатырю Змей Горыныч.

– Я, Горыныч, в детстве от бабушки слышал, что есть у тебя в саду яблоня волшебная с молодильными яблочками. Это единственная моя надежда снова послужить отечеству, не могу я по-стариковски на печи бока греть. Хочу быть нужным, пенсия – не для меня, уже все косточки ноют от безделья, – Савелий замолчал, пристально следя за Горынычем.

– Я знал это, Богатырь. Мысли читать умею, – весело хихикнул Змей Горыныч, но перехватив сердитый взгляд человека, стал серьёзным, – Я проверить должен был. Больше всего ценю в людях честность. А ты доказал, что и слову верить можно, и делу. Есть у меня яблонька наливная, волшебная.

Змей Горыныч будто растворился в воздухе и уже через полминуты вернулся:

– Телепортация, – хвастливо сказал он, протягивая яблоко Богатырю, – только съесть должен лишь половину, иначе…

Горыныч не успел договорить, а Савелий уже проглотил яблоко.

– Ой! Проблема у нас, Богатырь! Что ж ты нетерпеливый такой оказался. Сначала послушать, подумать, а потом уже и в рот тянуть, – задумчиво, сам с собой разговаривал Змей Горыныч, ведь Савелий его больше не слышал.

Там, где только полминуты назад стоял Богатырь, раздавался младенческий крик. В куче одежды лежал ребёнок, плачем нетерпеливо требуя внимания.

– Н-да… Переборщил ты, Савелий… Что ж делать с тобой-то? Мал ты, чтоб дорогу к людям выдержать. Подрастёшь немного, а потом и подумаем, – улыбался младенцу Змей Горыныч, – И мне не так скучно будет…